Круг чтения. Недельное чтение 9 - 15 декабря

ГАРРИСОН И ЕГО «ПРОВОЗГЛАШЕНИЕ»

Гаррисон как человек просвещенный светом христианст­ва, начав с практической цели — борьбы с рабством, — очень скоро понял, что причина рабства не случайное, временное завладение южанами несколькими миллионами негров, но давнишнее и всеобщее, противное христианскому учению признание права насилия одних людей над другими. Пово­дом к признанию этого права всегда было то зло, которое люди считали возможным искоренить или уменьшить грубой силой, т. е. злом же. И, поняв это, Гаррисон выставил против рабства не страдания рабов, не жестокости владельцев, не гражданскую равноправность людей, а вечный христианский закон непротивления злу насилием, non resistance. Гаррисон понимал то, чего не понимали самые передовые борцы про­тив рабства: что единственным неопровержимым доводом против рабства было отрицание права одного человека на свободу другого при каких бы то ни было условиях. Аболюционисты старались доказать, что рабство незаконно, невыгод­но, жестоко, развращает людей и т. п., но сторонники рабства столь же основательно доказывали несвоевременность, опас­ность и вредные последствия, могущие произойти от осво­бождения. И ни те, ни другие не могли убедить друг друга. Гаррисон же, понимая, что рабство негров было только част­ным случаем всеобщего насилия, выставил общий принцип, с которым нельзя было не согласиться, — тот, что ни один че­ловек ни под каким предлогом не имеет права властвовать, т. е. употреблять насилие над себе подобными. Гаррисон не столько настаивал на праве рабов быть свободными, сколько отрицал право какого бы то ни было человека или собрания людей принуждать к чему-нибудь силою другого человека. Для борьбы с рабством он выставил принцип борьбы со всем злом мира.

Выставленный Гаррисоном принцип этот был неопровер­жим, но он затрагивал, разрушал все основы установившего­ся порядка, и потому люди, дорожащие своим положением при существующем порядке, испугались провозглашения и тем более приложения к жизни этого принципа, старались за­молчать, обойти его, надеялись достигнуть своей цели без .провозглашения и приложения к жизни принципа непротив­ления насилию, разрушающего, как им казалось, всякое бла­гоустройство человеческой жизни. И последствием этого ук­лонения от признания незаконности насилия была та братоубийственная война, которая, решив вопрос внешним обра­зом, внесла новое, едва ли не большее зло развращением, со­путствующим всякой войне, в жизнь американского народа. Сущность же вопроса осталась неразрешенной, и тот же во­прос, только в новой форме, стоит теперь перед народом Со­единенных Штатов. Тогда вопрос был в том, как освободить негров от насилия рабовладельцев; теперь вопрос в том, как освободить негров от насилия всех белых и белых от насилия черных.

И разрешение этого вопроса в новой форме совершится, конечно, не линчеванием негров и не какими-либо искусны­ми и либеральными мерами американских политиков, а толь­ко приложением к жизни того же принципа, который полве­ка тому назад был провозглашен Гаррисоном.

Хотят или не хотят этого люди, только во имя этого прин­ципа могут освободиться люди от порабощения и угнетения друг друга. Хотят или не хотят этого люди, принцип этот ле­жит в основе всех совершившихся и имеющих совершиться истинных усовершенствований в жизни людей. Людям ка­жется, что приложение принципа непротивления к жизни во всей его полноте сразу уничтожает все столь дорого стоившее или с таким трудом установленное устройство этой жизни; но люди забывают, что принцип непротивления не есть прин­цип насилия, а — согласия и любви, и потому не может быть сделан обязательным для людей. Принцип этот может только быть свободно принят. И в той мере, в которой он свободно принимается людьми и прилагается к жизни, только в той мере и совершается истинный прогресс в жизни людей.

Гаррисон первый провозгласил этот принцип, как прави­ло для устройства жизни людей, и в этом его великая заслуга.

Если он тогда и не достиг мирного освобождения рабов в Америке, он указал на путь освобождения всех людей вообще от власти грубой силы.

Л. Н. Толстой

ПРОВОЗГЛАШЕНИЕ ОСНОВ, ПРИНЯТЫХ ЧЛЕНАМИ ОБЩЕСТВА,

ОСНОВАННОГО ДЛЯ УСТАНОВЛЕНИЯ МЕЖДУ ЛЮДЬМИ ВСЕОБЩЕГО МИРА

Бостон 1838 г.

Мы не признаем никакого человеческого правительства. Мы признаем только одного Царя и Законодателя, только одного Судью и Правителя над человечеством. Отечеством нашим признаем весь мир, соотечественниками своими при­знаем все человечество. Мы любим свою родину столько же, сколько мы любим и другие страны. Интересы, права наших сограждан нам не дороже интересов и прав всего человечест­ва. Поэтому мы не допускаем того, чтобы чувство патриотиз­ма могло оправдывать мщение за обиду или за вред, нанесен­ный нашему народу.

Проповедуемое церквами положение о том, что все госу­дарства на земле установлены и одобряемы Богом и что все власти, существующие в Соединенных Штатах, в России, в Турции, соответствуют воле Бога, столь же нелепо, как и ко­щунственно. Это положение представляет творца нашего су­ществом пристрастным и устанавливающим и поощряющим зло. Никто не решится утверждать того, чтобы власти, суще­ствующие в какой бы то ни было стране, действовали по от­ношению к своим врагам в духе учения и по примеру Христа. И потому деятельность этих властей не может быть приятна Богу, и потому и власти эти не могли быть установлены Богом и должны быть низвергнуты — не силою, но духовным возрождением людей.

Мы признаем нехристианскими и незаконными не толь­ко самые войны — как наступательные, так и оборонитель­ные, — но и все приготовления к войнам: устройство всяких арсеналов, укреплений, военных кораблей; признаем нехрис­тианским незаконным существование всяких постоянных армий, всякого военного начальства, всяких памятников, воздвигнутых в честь побед или павших врагов, всяких трофе­ев, добытых на поле сражения, всяких празднований военных подвигов, всяких присвоении, совершенных военной силой; признаем нехристианским и незаконным всякое правитель­ственное постановление, требующее военной службы от своих подданных.

Вследствие всего этого мы считаем для себя невозмож­ным не только службу в войсках, но и занимание должностей, обязующих нас принуждать людей поступать хорошо под страхом тюрьмы или смертной казни. Мы поэтому добро­вольно исключаем себя из всех правительственных учрежде­ний и отказываемся от всякой политики, от всяких земных почестей и должностей.

Не считая себя вправе занимать места в правительствен­ных учреждениях, мы точно так же не считаем себя вправе и избирать на эти места других лиц. Мы также считаем себя не ; вправе судиться с людьми, чтобы заставить их возвратить взятое у нас. Мы считаем, что мы обязаны отдать и кафтан тому, кто взял нашу рубашку, но никак не подвергать его насилию (Мф. 5, 40).

Мы верим в то, что уголовный закон Ветхого Завета: око за око, зуб за зуб, отменен Иисусом Христом и что по Новому Завету всем его последователям проповедуется прощение врагам вместо мщения, во всех случаях без исключения. Вы­могать же насилием деньги, запирать в тюрьму, ссылать или казнить, очевидно, не есть прощение обид, а мщение.

История человечества наполнена доказательствами того, что физическое насилие не содействует нравственному воз­рождению и что греховные наклонности человека могут быть подавлены лишь любовью, что зло может быть уничтожено только добром, что не должно надеяться на силу руки, чтобы защищать себя от зла, что настоящая безопасность для людей находится в доброте, долготерпении и милосердии, что лишь кроткие наследуют землю, а поднявшие меч от меча погиб­нут.

И поэтому, как для того, чтобы вернее обеспечить жизнь, собственность, свободу, общественное спокойствие и част­ное благо людей, так для того, чтобы исполнить волю того, кто есть царь царствующих и господь господствующих, мы от всей души принимаем основное учение непротивления злу злом, твердо веруя, что это учение, отвечая всем возможным случайностям и выражая волю Бога, в конце концов должно восторжествовать над всеми злыми силами.

Мы не проповедуем революционного учения. Дух рево­люционного учения есть дух мести, насилия и убийства. Он не боится Бога и не уважает личности человека. Мы же жела­ем быть преисполнены духа Христова. Следуя основному на­шему правилу непротивления злу злом, мы не можем произ­водить заговоров, смут и насилий. Мы подчиняемся всем узаконениям и всем требованиям правительства, кроме тех, которые противны требованиям Евангелия. Сопротивление наше ограничивается покорным подчинением наказаниям, имеющим быть наложенными на нас за неповиновение. Намереваясь без сопротивления переносить все направленные на нас нападения, мы между тем, с своей стороны, намерены, не переставая, нападать на зло мира, где бы оно ни было, вверху или внизу, в области политической, административ­ной или религиозной, стремясь всеми возможными для нас средствами к осуществлению того, чтобы царства земные слились в одно царство Господа нашего Иисуса Христа. Мы считаем несомненной истиной то, что все то, что противно Евангелию и духу его и потому подлежит уничтожению, должно быть сейчас же уничтожаемо. И потому, если мы верим пред­сказанию о том, что наступит время, когда мечи перекуются на орала и копья на серпы, мы сейчас же, не откладывая этого на будущее время, должны делать это по мере сил наших.

Наша задача может навлечь на нас оскорбления, обиды, страдания и даже смерть. Нас ожидает непонимание, ложное толкование и клевета. Против нас должна подняться буря. Гордость и фарисейство, честолюбие и жестокость, правите­ли и власти — все это может соединиться, чтобы уничтожить нас. Таким образом поступали с мессией, которому мы стре­мимся подражать по мере сил своих. Но нас не пугают эти ужасы. Мы надеемся не на людей, а на всемогущего Господа. Если мы отказались от человеческого заступничества, что же может поддержать нас, как не одна вера, побеждающая мир? Мы не будем удивляться тем испытаниям, которым мы под­вергаемся, а будем радоваться тому, что удостоимся разделить страдания Христа.

Вследствие всего этого мы предаем души свои Богу, веруя тому, что сказано, что тот, кто оставит дома и братьев, и сес­тер, или отца, или мать, или жену, или детей, или поля ради Христа, получит во сто раз больше и наследует жизнь вечную.

Итак, твердо веруя, несмотря на все, что может воору­житься против нас, в несомненное торжество во всем мире основ, выраженных в этом «Провозглашении», мы прилагаем здесь свои подписи, надеясь на разум и совесть человечества, более же всего на силу Божью, которой и вручаем себя.

Недельное чтение 9 - 15 декабря. Обсуждения